Наше «Я» формируется в отношениях с другими людьми. Как говорит один из наших учителей Стив Гиллиген, «мы приходим в этот мир через других людей». И не только в физическом смысле, когда соединяются две клетки наших родителей, но и в психологическом – когда мы рождаемся, у нас еще нет личности, и задача первых месяцев и лет жизни состоит в том, чтобы сформировать эго и здоровое восприятие себя. Это происходит только в контакте с другими людьми, в первую очередь, с родителями и людьми, выполняющими родительские функции (бабушками, дедушками, старшими сиблингами и пр.) Если нам повезло, и эти первые отношения были здоровыми и наполненными любовью и поддержкой, то у нас формируется здоровое Я и позитивный образ себя. Если же первые годы жизни мы провели в дисфункциональных нездоровых отношениях, в которых взрослые сами находились в тяжелом психологическом состоянии, то наше Я будет глубоко травмировано.
Удивительно, но аналогичные процессы происходит с нами и во взрослом возрасте, только гораздо медленнее и не так заметно. Наше Я не только формируется, но и продолжает существовать исключительно в отношениях с другими людьми. Это подтверждается многочисленными трагическими историями людей, которые на долгое время остались в изоляции – их примеры свидетельствуют о том, что без человеческого контакта личность разрушается. Сегодня психологи и нейрофизиологи знают, что наше Я не индивидуально, а, по меньшей мере, интерперсонально – то есть зависит от отношений с важными людьми, и на каком-то уровне является прямым продолжением этих отношений.
Поэтому то, как вас видят самые важные люди в вашей жизни, влияет на то, каким человеком вы сами себя чувствуете. Немного упрощая, можно сформулировать это правило следующим образом. Если важный для вас человек, с которым вы находитесь в близких отношениях, тесно сотрудничаете или даже живете на одной территории, считает вас глупым – то вы начнете глупеть. Если вас считают непривлекательным – то вы сами начнете разочаровываться в своей привлекательности и в конечном итоге потеряете красоту и обаяние. Если коллеги и руководство считают вас плохим специалистом, то все начнет валиться из рук, и сначала вы сами не будете понимать, куда подевались ваши навыки и таланты, а потом будете вынуждены согласиться с ними (если только вовремя не выйдете из этих отношений). Это не мистика, а эффект поля, основанный на явлении, которое в психоанализе называется «отзеркаливанием», а в НЛП третьего поколения – «спонсорством» (не путать с материальным или финансовым спонсорством).
В зависимых отношениях мы становимся жертвами так называемого «негативного спонсорства». Нас видят слабыми, непривлекательными, некомпетентными, ни на что не способными – и в результате, если такие отношения продолжаются в течение достаточно длительного времени, мы сами начинаем воспринимать себя именно так, и именно такими становимся в реальности.
В здоровых отношениях мы получаем достаточно поддержки, внимания, принятия. Такое отношение на уровне идентичности мы называем «позитивным спонсорством». В результате мы оказываемся способны интегрировать те качества и ресурсы, которые в нас видит другой человек, и они начинают проявляться в реальности и жизни.
Длительно поддерживать отношения, в которых человек до конца не уверен, довольно трудно. Как узнать, когда один из партнеров уже поставил точку и окончательно задумал уйти? Или может он переживает сложный период и нуждается в поддержке?
Чтобы не делать поспешных выводов и не доводить дело до пустой ссоры, полезно понаблюдать за поведением партнера, проанализировать его слова и попробовать понять его планы, касательно существующих отношений.
Случается так, что один из партнеров начинает все меньше уделять время своей второй половинке. Иногда это объясняется напряженной работой, сложными жизненными перипетиями, болезнью и пр. Но если человек без видимых на то причин стал все чаще избегать совместного времяпрепровождения с партнером, предпочитая ему компанию друзей, родственников или просмотр телевизора, то стоит задуматься над истинными причинами такого поведения.
Неуважение к личности
В противовес описанной выше ситуации некоторые партнеры уделяют своим вторым половинкам чрезмерное внимание, постоянно создавая атмосферу недоверия, ревности и обид. Но каждая личность нуждается в свободе. Ее убивает постоянный контроль и давление, которые могут исходить от самого близкого человека. Это даже не приступы ревности, а желание постоянно руководить партнером без учета его собственных интересов. Помимо регулярных вопросов: «Куда ты идешь?», «Зачем тебе это?», «Почему не звонишь?», «Кому пишешь?» и пр., неуважение к партнеру проявляется и в частых саркастических шутках. Сначала они кажутся невинными и забавными, но потом начинают все острее и глубже задевать личность. Это негативно сказывается на чувствах любви и уважения, постепенно сводя отношения на нет.
Потеря духовной близости
Двое влюбленных могут сидеть рядом, и со стороны выглядеть как идеальная пара. Но по отрешенной мимике и будто отсутствующему взгляду одного из партнеров можно понять, что духовная близость пары далека от идеала. Люди, которые уже не первый год вместе, способны улавливать эмоции друг друга, чувствовать настроение. И если один из партнеров все чаще замечает, что его вторая половинка мысленно очень далеко от него и даже не пытается вникнуть в совместный разговор, то отношения, скорее всего, дали трещину.
Один из самых плохих признаков в развитии отношений - потеря общения. Психологи полагают, что если партнерам не о чем разговаривать, то им не за чем быть вместе. Личность нуждается в общении, и если его нет в одном месте, то она обязательно найдет в другом. Помимо уменьшения количества разговоров партнеры могут все чаще использовать оправдательные клише: «Может, мы просто не подходим друг другу», «Мы слишком разные», «Отношения - слишком сложная работа» и пр. Говоря так, партнер намекает о своих истинных чувствах и словно готовит свою вторую половинку к завершению отношений.
Отсутствие интереса к жизни партнера
Обычно влюбленные полностью поглощены друг другом. Им интересно все, что связано с их второй половинкой. Они по несколько раз в день могут узнавать друг у друга о том, как идут дела, как настроение, что нового происходит в жизни и пр. Но если вдруг один из партнеров все реже начинает интересоваться делами своей пассии, либо автоматически задает одни и те же вопросы, даже не вникая в суть ответов, то такое его поведение ставит отношения под угрозу и может свидетельствовать о его желании разорвать любовные узы.
Чувство страха и негативные эмоции
Чувствовать негативные эмоции (в том числе страх) к своей второй половинке - это не лучший признак развития отношений, а иногда и опасный. Негативные эмоции у человека обычно возникают из-за проявления к нему агрессии, злости, жестокости или из-за отсутствия элементарной заботы. Если один из влюбленных уже не первый раз стал замечать у себя негативные эмоции по отношению к своему партнеру, то стоит выяснить истинные причины таких чувств. При невозможности изменить ситуацию, отношения, основанные на злости и страхе лучше прекратить.
Избегание интимных встреч
Секс - один из важнейших факторов в развитии отношений. Партнер, чувства которого угасли, уже не заинтересован в физической близости, и под разными предлогами он будет стараться ее избегать. Конечно, этому могут быть и другие объяснения: болезни, стресс, проблемы на работе и пр. Однако если интимные встречи все чаще беспричинно переносятся на неопределенный срок, то настало время откровенно поговорить об этом с партнером.
Как правило, влюбленные люди, довольные своими отношениями, часто устраивают совместные выходы в свет. Если же в паре не все гладко, то светские прогулки становятся заметно реже. Этому есть множество объяснений: пара опасается возможных ссор на людях, не хочет претворяться, демонстрировать негативные эмоции, боится встретить своих новых возлюбленных или просто не желает выходить куда-либо вместе. Частые отказы партнера от совместных выходов в свет могут свидетельствовать о том, что он не хочет афишировать отношения, планируя их постепенно завершить.
Отсутствие планов на будущее
Многие психологи полагают, что если пара или один из ее представителей перестанут строить планы на будущее, говорить о детях, совместном жилье и пр., то вряд ли такие отношения продлятся долго. Один из тревожных признаков того, что личность не заинтересована в развитии отношений, - отказ ее от бесед о совместном будущем. Если после полутора лет совместного проживания партнер не хочет говорить о свадьбе, детях и других важных событиях, то стоит задуматься о целесообразности отношений с ним.
Нежелание искать компромиссы
Споры и разногласия - обычное явление практически для любых взаимоотношений. Но если в паре есть любовь и уважение, то всегда найдется компромисс и разумное разрешение спора. Когда же партнеры начинают ссориться по любому поводу, доводя ситуацию до скандала с оскорблениями и унижениями личностей, то их отношения нуждаются в серьезной корректировке. Тот, кто не готов идти на компромиссы и уступки для своего любимого человека, стараясь только обороняться и обвинять, тот вряд ли жаждет продолжения отношений.
Безусловно, могут быть и другие признаки угасания любви. Но важно помнить, что при правильном подходе многие отношения можно спасти. И прежде чем сделать решающий шаг, необходимо хорошенько взвесить все «за» и «против».
Теперь давайте посмотрим на другой полюс континуума зависимых отношений, тот, на котором находятся условно «нормальные», но достаточно конфликтные отношения стабильной зависимой пары.
Они принципиально отличаются от предыдущих вариантов тем, что «условно нормальные» люди на попытки давления реагируют не виной, а недовольством, а на собственные вспышки агрессии – сожалениями, виной, стремлением возместить ущерб, а не еще большей ненавистью.
В такой паре один из партнеров начинает вести себя требовательно и придирчиво по отношению к другому, игнорируя его чувства, пожелания, стремясь все организовать по-своему. Второй подчиняется, терпит, старается быть лучше, извиняется.
Через некоторое время второй выдает вспышку агрессии – недовольства второму партнеру и они на некоторое время как будто меняются полюсами: бывший «тиран» становится «жертвой», а бывшая «жертва» - «тираном». Потом либо все возвращается в первоначальное положение, либо эта смена доступных партнерам полюсов и ролей повторяется. Это уже живая ситуация. Хотя и однообразная.
Мы видим внешне похожую ситуацию: доступность агрессии и недоступность сочувствия одному партнеру, и доступность вины другому.
Однако, эти партнеры гораздо более «высоко организованы» личностно, чем предыдущие. Каждый из них способен позаботиться о себе, проявить инициативу в поиске помощи. Их принципиальное отличие от предыдущей пары заключается в том, что каждому в некоторой степени доступна эмпатия.
Появляются новые переживания. «Тиран» способен испытывать вину, то есть переживать свои действия как агрессивные, а «жертва» обиду, то есть злиться и чувствовать, что ей наносится ущерб. Любой из партнеров, находящийся в позиции «жертвы» в данный момент, хочет помощи и готов ее принять. С другой стороны, «тиран» по – прежнему не может во-время остановиться в «нанесении ущерба», а «жертва» не способна в нужный момент дать отпор. У обоих партнеров саморегуляция остается нарушенной.
Что же происходит и каков механизм смены полюсов и ролей в такой паре?
В разговоре с партнером-1 «жертвой» (в текущий момент) выясняется, что ему не нравится поведение партнера, несмотря на то, что он его терпит. Он обижается и копит эту обиду, следуя тем правилам, которым его обучили: надо быть добрым и тогда все будет хорошо.Партнер-2 «тиранит» своего партнера-1, следуя своим правилам: «надо быть настойчивым, а то все упустишь», «надо заботиться о себе», при этом он чувствует, что временами «перегибает палку» и накапливает вину.
Партнер-1 копит обиду до некоторого предела, потом понимает, что дальше невозможно копить и будь что будет, даже разрыв, выдает агрессию партнеру-2. Причем так интенсивно, что тот пугается и отступает. Партнер-1 восстанавливает свои границы.
Когда партнер-1 взрывается, партнер-2 отступает даже с некоторым облегчением: ему больше не надо быть виноватым. На следующем этапе «все хорошо»: первый наслаждается свободой от необходимости себя сдерживать, второй – свободой от необходимости все время контролировать и регулировать отношения.
Однако, первый успел накопить и обиду. Она и становится «источником» нового «перекоса»: первый партнер сам начинает вести себя садистически – отыгрывается, а второй, накопив вину, некоторое время терпит «заслуженное наказание». Происходит накопление чувств, взрыв и все повторяется. Такая пара «жалуется», что они все время «меняются ролями», но ничего нового не происходят, отношения им не нравятся.
Смена полюсов происходит за счет взрыва накопленной агрессии у одного и вины у другого.
Может оказаться, что только у одного из партнеров (хотя они и пришли вдвоем) есть запрос на изменения. В таком случае он начинает «игру», пытаясь втянуть терапевта в отношения на своей стороне с целью изменить партнера.
Если терапевт вовлекается в это и занимает чью-то сторону, то есть расщепляется и становится «спасателем» для того, на чьей стороне он оказался, то движение в паре приостанавливается за счет оттока напряжения у «спасенного» и укрепления его власти в паре, зато «отвергнутый» партнер накапливает больше обиды и покидает терапию.
Это снижает напряжение у «отвергнутого терапевтом» партнера: теперь «источником зла» и напряжения является не его супруг, а терапевт, который «ничего не понял». Можно на некоторое время забыть о своих претензиях к супругу, обретя «внешнего врага».
«Спасенный» партнер может еще некоторое время походить на терапию, понаслаждаться своей властью и облегчением, но вскоре он обнаруживает, что его «хорошие отношения» с терапевтом портят его отношения с супругом и постепенно становится восприимчивым к обесцениванию терапевта последним.
Понятно, что отношения с партнером оказываются для «сохранного» человека дороже, чем отношения с терапевтом, и «спасенный» партнер так же покидает терапевта, оставшись в некоторой растерянности: вроде он получил признание своей правоты у терапевта, но отношения с партнером, ради чего все и затевалось, никак не улучшились, скорее ухудшились.
Зачастую оба партнера делают вывод, что терапия – это зло и лучше им разбираться самим.
Чтобы избежать вовлеченности терапевту приходится постоянно обнаруживать попытки партнеров манипулировать друг другом и воздействовать друг на друга вместо того, чтобы учиться предъявлять себя и отвечать за свои чувства и поведение в паре.
Совсем грустно, если оба партнера только декларируют желание достичь улучшения отношений, на самом же деле их цели – привлечение терапевта каждым на свою сторону и воздействие на партнера. В таком случае каждый из них стремиться использовать терапевта для «слива» взаимного недовольства.
Терапевт может начать поддерживать каждого, давая ему возможность разрядки, тогда оба партнера некоторое время будут чувствовать облегчение, смена ролей внутри пары прекратится, а потом предъявят терапевту претензию в том, что в их жизни вне кабинета ничего не меняется. И здесь полезно обнаруживать и предъявлять партнерам их способы избегания контакта друг с другом и неэффективного использования терапевта.
Случай из практики: Я помню семейную пару, которая обратилась в связи с непослушанием и неуважением к ним дочери 14-ти лет. На приеме девочка вела себя то капризно-требовательно, то агрессивно-уничижающе, в точности воспроизводя стиль отношений родителей между собой и к ней.
Сколько я не билась, пытаясь привлечь внимание родителей к их обращению друг с другом, формирующее и поведение их дочери – все без толку. Они хотели лучше «управлять дочерью» и подтвердить каждый свою правоту в отношениях друг с другом…
Понятно, что самое эффективное терапевтическое вмешательство будет, если работать с парой. У таких партнеров, пришедших вдвоем, вполне может быть запрос на улучшение и стабилизацию отношений. Расщепление этих партнеров таково, что вполне может быть преодолено в процессе работы над восстановлением эмпатии друг к другу и обнаружения общих целей у обоих партнеров: быть вместе и реализовывать общие задачи.
После того, как достигнута некоторая личностная интеграция каждого, задачей терапевта становится организовать «слив» накопляемых чувств партнерами друг другу в социально приемлемой форме, то есть поддержать полноценный контакт, в котором присутствуют оба полюса переживаний.
Бывает, что сопротивление и клиентов, и расщепленность терапевта таковы, что терапия заходит в тупик. Тогда лучшее терапевтическое действие – это предъявление партнерам их неэффективных взаимодействий друг с другом и с терапевтом, фиктивность их «официальных целей», а затем – прекращение терапии как не имеющей развивающей перспективы. Такое завершение может иметь обратный эффект для пары: они вполне могут объединиться против «общего врага» - терапевта, который их «бросил в беде», что улучшит их отношения.
Замечательно, если оба партнера «счастливо обретают» каждый для себя терапевта. Если оба терапевта попадают в слияние и в зависимость со своими клиентами, то динамика смены полюсов в паре либо резко ускоряется (каждый из клиентов оказывается поддержан в «правоте своих чувств» «слившимся» с ним зависимым терапевтом), либо останавливается вообще (все движение со сменой полюсов перемещается в терапевтические отношения с контрзависимым терапевтом – «тираном»).
Самый скучный и неперспективный вариант для пары получается тогда, когда один терапевт оказывается в слиянии со своим клиентом, а терапевт второго партнера – нет. Более того, чем «сохранней» терапевт, тем «хуже» придется его клиенту в отношениях с его партнером.
В этом случае получится, что одного партнера «лечат», учат брать ответственность на себя, видеть свои промахи и отвечать за них, быть внимательным к другому, а второго поддерживают в его неврозе (поощряют «добиваться своего», заботиться прежде всего о себе, игнорировать другого как «провинившегося»).
«Выздоравливающий» партнер будет чувствовать, что его гнобят дома еще сильнее, причем за то, в чем его поддерживает терапевт, и жить ему с «этой эмпатией и ответственностью» стало хуже, а не лучше. Эффективное терапевтическое воздействие будет заключаться понятно в чем: сначала показать возможность динамики и ее направления – позволить клиенту делать то, что он хочет, то есть «сливать» свои чувства, дать ему время осознать, как это влияет на его отношения с партнером, то ли это, чего он хочет.
А затем, если это не то, тем, кто пытается себе организовать «слив» или уже его имеет – его перекрыть, то есть не давать возможность освобождаться от чувств, которые возникли в контакте с партнером, в контакте с терапевтом и перенаправлять агрессию, возникающую к терапевту за такое «бессердечие», в реальные отношения «жертвы» с ее «тираном»: «это не я вас мучаю, извините, это вот он, можете терпеть дальше, можете дать ему понять, что так с вами нельзя обращаться».
А тем, у кого нет «слива» его слегка приоткрыть, показав, что в этом мире возможны отношения с заботой и эмпатией. Ну и одновременно идет работа над интеграцией каждого партнера, развития у них способности к эмпатии (например, через ассимиляцию взаимных проекций) и принятии на себя ответственности за свое состояние. То есть терапевт помогает партнерам выражать друг другу свои амбивалентные чувства так, чтобы «плохие чувства» и не накапливались, и будучи выражаемыми, не разрушали отношения.
К сожалению, как я уже говорила, в отношениях, где «полюса фиксированы», более «нарушенные» (то есть ригидные и наполненные внутренними неразрешенными конфликтами каждого из партнеров), и не стоит ожидать от работы больших и быстрых результатов.
Хорошо, если такой клиент – «жертва» научится пользоваться вашей помощью, то есть стал способен распознавать и даже выражать свои противоречивые чувства, развивать свои интересы и способность заботиться о себе, а не использовать вас как «мусорное ведро» для своих проблем. (В работе можно успешно использовать «пустой стул»: у клиентов появляется возможность отреагировать избыток чувств, а так же ассимилировать взаимные проекции).
Очень интересная работа получается, если к терапевту приходит за помощью клиент «вполне сохранный», то есть которому доступны и агрессия, и сочувствие, и вина, но который оказался в отношениях с более расщепленным партнером.
Чаще всего в таких отношениях «жертвой» оказывается более «здоровый» человек. Между прочим, именно в силу своего «здоровья», то есть большей внутренней гибкости, эмпатичности, критического отношения к себе. Такой партнер склонен искать источники конфликтов в себе, а не в партнере, это делает его чувствительным к манипуляциям виной и обидой.
Он «верит» своему расщепленному партнеру, что «плохо себя ведет» потому что сам про себя знает, что такое с ним бывает. А значит надо прислушиваться к «обратной связи» и «улучшать себя» ради сохранения отношений. Вот в этом месте и начинается его зависимость.
Такой человек оказывается в сложной внутренней ситуации: он вроде понимает, что прав, но ему постоянно показывают, что им недовольны, и он начинает сомневаться в себе, его границы продавливаются «вовнутрь», а контроль смещается к другому человеку.
Признаком «здоровья» этих клиентов являются способность о себе заботиться настолько, чтобы заинтересоваться своим состоянием и своим поведением, обращаться за помощью и активно участвовать в ее организации, выстраивать такие отношения с терапевтом, которые будут развивающими и стабильными.
Понятно, что если бы все было как надо, то зависимых отношений бы и не было. Даже у такого «здорового» человека мы обнаруживаем следующие признаки зависимости: смещение ответственности за происходящее, только в данном случае вся ответственность будет приписываться себе, неспособность «вернуть себе» свободу в переживаниях и поведении, ощущение невозможности их прекратить или изменить, чтобы не вызвать страданий – своих или партнера.
Причинять себе боль не хочется, но терпимо, причинять боль другому – «очень плохо». Зависимая личностная структура проявляет себя в ригидности внутренних установок и способов обращения с самим собой и другими, уверенностью, что раз «я такой человек» или «он такой потому, что его мама в детстве не любила», а значит и надо жить в том, что есть. Но не хочется. И тогда человек приходит на терапию, в надежде, что он может ошибаться, и стремящийся к изменениям.
Терапия со «здоровым» клиентом оказывается нелегкой. Она требует от терапевта изрядной целостности. Если в предыдущем примере партнеры могли меняться ролями и взаимодействовать друг с другом своими разными полюсами, но в каждом «круге» все равно только одним из них (если один «тиран», то другой «жертва» и чувства противоположного полюса не доступны каждому до смены ролей), то у «сохранного» клиента эти полюса могут меняться ситуативно, их взаимодействие представляет собой не смену одной тенденции другой, а смену ролей прямо внутри одной ситуации.
В следующей ситуации роли могут быть противоположными. Отличия этих партнеров еще и в том, что здесь появляется новая пара переживаний: явная злость у того, кто сейчас «жертва» (вместо вины или обиды), и огорчение, сожаление, у того, кто сейчас «тиран» (вместо агрессии или вины).
И в этом случае на приеме может оказаться любой партнер из пары, соответственно и его позиция по отношению к терапевту может быть как «жалостливая», так и требовательная.
Тем не менее, обычно приходит к терапевту тот, кто в данный момент чувствует себя «жертвой», хотя вполне сознает накопленную агрессию к своему «тирану», но по каким-то причинам не рискует ее выражать в полной мере внутри отношений. Он обращен к своему «тирану» своим «слабым» полюсом.
Его «сильный» полюс не подавлен виной или обидой, а обращается к терапевту. И тогда терапевт имеет дело с активным и требовательным человеком, который хочет результата, внимателен к промахам и чувствам терапевта, но при этом, как и любой клиент – «жертва», хочет отделаться «малой кровью», то есть от собственного избыточного напряжения и найти эффективную манипуляцию – «управу» на своего «тирана».
«Здоровый» клиент хочет действовать, активно участвовать в своей жизни. В таком случае запрос на слияние звучит не так явно, более того, внутренней задачей такого клиента является не столько вовлечение терапевта в отношения зависимости и использование его в качестве «суррогатной матери» или «мальчика для битья», сколько помощь в улучшении отношений со своим партнером в жизни. У такого клиента достаточно опоры на себя, и для выполнения этой «функции» ему терапевт не очень-то и нужен.
В терапии такой клиент и жалуется и требует одновременно, то есть в новых отношениях, где еще нет прочной эмоциональной связи, он вполне целостен. И если терапевт тоже стабилен и целостен, то есть тоже способен к проявлению и сочувствия, и недовольства, то клиент, «повертевшись» своими полюсами перед ним (то пожалуясь, пытаясь соблазнить слабостью, то погнобя, пытаясь запугать с целью получить все-таки манипуляцию, а не работу над своим изменением), поиспытывав терапевта на устойчивость, силу, способность к эмпатии и сочувствию, способен пережить невозможность вовлечь терапевта в зависимые отношения с собой (то есть принять свое бессилие неограниченно воздействовать на другого человека) и установить рабочие отношения, ведущие к большей интеграции и гибкости самого клиента (основываясь на принципе реальности).
А вот если терапевт расщепляется под воздействием такого клиента и начинает реагировать только на один полюс его вполне здорового, амбивалентного послания…то есть может быть такая ситуация, что клиент оказывается здоровее терапевта, к которому обратился…
Например, клиент заявляет «так мне себя жалко уже, так я устал от постоянного давления на меня, и в то же время злюсь на него!». Терапевт может дать целостный интегрированный ответ, включающий эмоциональный отклик на все составляющие послания клиента в духе «Я вам сочувствую, это действительно тяжело, и злость ваша понятна, и в то же время вы сами тоже участвуете в том, что ситуация именно так складывается. Давайте посмотрим, как вы это делаете, что здесь можно изменить».
А может ответить на ту составляющую послания клиента, которая в данный момент ему оказалась ближе (то есть расщепиться с целью избегания бессилия, вины или агрессии): «да, мне тоже вас жалко», или «меня тоже злит поведение вашего партнера», или «ну вы же сами хотите так жить».
Такой ответ клиент переживает как непонимание, незаслуженную фрустрацию и реагирует раздражением, как и любой нормальный человек в ответ на игнорирование его чувств. И это раздражение клиента попадает в один из полюсов расщепленного терапевта: либо в его условно «слабый» полюс «жертвы», то есть вины, либо в его условно «сильный» полюс «агрессора». В этом случае именно терапевт инициирует нарушение контакта.
Если клиент попал в полюс «жертвы» терапевта, то между ними начинает разыгрываться более или менее напряженная игра садо-мазо, где клиент с удивлением будет обнаруживать себя в роли агрессора, виниться, возмущаться, утешать терапевта, и в конце концов уйдет в раздражении и разочаровании, а терапевт останется в обиде и растерянности.
Если клиент попал в полюс «тирана» терапевта, то это окажутся высоко напряженные и конкурентные отношения, где каждому из партнеров будет не очень понятно, за что они конкурируют, поскольку ни один из них не испытывает явной потребности во власти над другим.
Расстанутся они, скорее всего, в недоумении и в разочаровании друг другом. И, конечно, как в любых зависимых отношениях, каждый будет считать «виноватым» в большей степени другого, чем пытаться осознать, что именно он сам делал «не так».
Не менее интересно получается, когда на терапию приходит «здоровый тиран», то есть человек, вполне осознающий несправедливость своих действий в отношении партнера – «жертвы», виноватый.
Он тоже приходит не столько за изменением, сколько за тем, чтобы избавиться от своего собственного напряжения и найти способ «улучшить» партнера. От терапевта он тоже хочет эмпатии его страданиям, прощения его и подтверждения своей правоты.
Терапевт – «жертва» присоединиться к самообвинениям клиента (к его страдающему партнеру), то есть займет по отношению к самому клиенту позицию «агрессора», начнет усиливать его чувство вины.
Терапевт – «агрессор» начнет поддерживать агрессию клиента к своему партнеру, будет пытаться «избавить» его от чувства вины. В обоих случаях клиент будет фрустрирован. Терапевтические отношения складываются так же, как и в предыдущем случае, но начинается движение ролей между клиентом и терапевтом с другого полюса.
Вывод
В основе зависимости – незавершенные отношения с главным фрутсратором близости в раннем детстве и попытки завершить их снова и снова в каждых новых отношениях.«Жертва» пытается вернуть себе «добрую, всемогущую мать – утешительницу», а «тиран» – победить «злую мать – предательницу», и, либо «возместить себе ущерб» (для «садиста» - «тирана» это субъективно означает «уничтожение объекта» так же, как «объект уничтожил» его), либо переделать ее «по своему вкусу».
Основной способ воздействия на терапевта – попытка его расщепить и организовать с ним комплементарные отношения слияния. В этих отношениях клиент будет пытаться получить то, что ему не удается получить от своего партнера по отношениям в жизни. В них будут жестко зафиксированы роли и функции партнеров, легализован один полюс переживаний и «запрещен» другой.
Отсюда очевидно, что зависимые отношения, во-первых, функциональны, то есть партнер важен как исполнитель некоторой недостаточной в себе функции, а во вторых – диадические по своей природе. Функция третьего в такой диадической системе – служить оттоком для избыточного напряжения и стабилизации отношений. Попытки изменения таких отношений терапевтом наталкиваются на сопротивление, которое подпитывается сепарационной тревогой перед возможным разрывом отношений в результате изменений.
Поскольку диадические зависимые отношения чреваты взрывами накопленной эмоциональной энергии, то в них практически всегда привлекается третье лицо. И в дальнейшем внутри треугольника образуются более или менее устойчивые пары.
Критериями, по которым мы можем оценить «степень здоровья» клиента, следующие. Опять же, хочу оговориться, что я стараюсь минимально использовать «научные названия» феноменов, моя задача – описать их и помочь научиться различать их «обычным людям», не только психотерапевтам.
Это возможность саморегуляции: произвольное владение своими чувствами хочу – проявляю, не хочу – удерживаю, знаю, где удерживать уместно, а где – уместно реагировать явно, доступность чувств для различения и переживания, чувствительность к «плохому» и «хорошему» обращению, способность позаботиться о себе, находить для себя «пригодную для жизни» внешнюю среду, социальная включенность и продуктивная деятельность, возможность самоутешения и самоподдержки, готовность обращаться за помощью и принимать ее, способность устанавливать стабильные неразрушительные для себя и партнера отношения привязанности.
И, самое главное – брать на себя ответственность за свои чувства и свою жизнь, переживать себя источником инициативы и происходящего в собственной жизни, а не маму, папу или нынешнего партнера. «Верхом здоровья» я бы считала способность принимать реальность такой, какая она есть и извлекать максимум пользы из того, что она предлагает. Последнее связано со способностью к переживанию бессилия, потери, печали, что в конечном итоге и дает возможность личностного роста и развития.
Бессилие и печаль
В работе с зависимостями одним из самых важных моментов является признание и переживание своего бессилия. Для клиента это означает признание того, что его нынешний способ жизни привел его в тупик.Дальнейшее развитие отношений или себя самого невозможно и за существующую стабильность, в чем бы она не заключалась, придется и дальше платить собственными страданиями.
Прекращение страданий, возобновления движения и развития в жизни начнется, если начать менять что-то в самой ситуации и своем поведении. И для зависимого человека это ужасная новость: дальше по-старому не получается, а по-другому пока не умею.
Перед угрозой таких изменений каждый «нормальный» зависимый развивает огромное сопротивление, продолжает усиленно отрицать реальность, снова и снова ища возможности для «сделок» с жизнью: и статус-кво сохранить, и страдания минимизировать.
Далеко не все, кто понимает, что находится в тупике, где жизнь без страданий невозможна, выбирают изменения. И для успешности в работе, для самосохранения от «выгорания» для терапевта признание своего бессилия не менее важно, чем для клиента. Для него это означает, что терапевт осознает и принимает невозможность помочь клиенту в том, чтобы жить в ситуации, которая субъективно переживается клиентом как невыносимая, ничего не менять в ней, а чувствовать себя хорошо.
Признавая свое бессилие совершить «чудо», терапевт восстанавливает принцип реальности и конфронтирует с отрицанием реальности клиента, и это самое сильное терапевтической воздействие, которое только возможно.
Переживание печали, переход от сопротивления бессилию и попыток воздействия, к гореванию и оплакиванию потери (будь то объект эмоциональной зависимости, вещество или надежды и иллюзии) – поворотный момент в работе.
Пока клиент и терапевт пытаются приспособиться или изменить то, что уже невозможно переделать (зависимость от вещества или другого человека), они избегают этой печали и поддерживают отрицание реальности, остаются поглощенными иллюзией каждый собственного всемогущества, что лишает их возможности двигаться дальше и в жизни, и в терапии.
«То, что невозможно изменить, приходится просто терпеть» (Дж. Кристалл). Именно этого сознавания и принятия они оба пытаются избежать, продолжая искать «инструменты воздействия» на человека, себя самих или химическое вещество, разрушающее жизнь и здоровье клиента.
Признание невозможности нормальной жизни, употребляя химические вещества или оставаясь несвободным и подчиненным воле другого человека из-за страха отделения, расставания, одиночества, собственной некомпетентности в социуме, в жизни вообще, сталкивает и клиента и терапевта с огромным горем, которое, возможно, впервые придется испытать в полной мере и найти ресурсы пережить.
Только признав бесплодность своих попыток изменить что-то, можно приблизиться к собственному бессилию, то есть к ограниченности своих сил и власти над миром и самим собой.
И только признав этот факт можно начать процесс горевания, «отпускания объекта зависимости», что позволит в дальнейшем учиться жить без него, в принципиально других условиях, незнакомых, трудных, но дающих надежду именно в силу своей новизны и незнакомости, поскольку старые условия жизни этой надежды на лучшее уже лишены.
Признавая свое бессилие «спасти» клиента так, как он этого хочет, терапевт передает клиенту несколько чрезвычайно важных сообщений: только ты сам можешь позаботиться о себе, прекратить свои мучения, ты можешь пережить расставание, несмотря на большой опыт совместности, печаль закончится и ты сможешь жить дальше, и это лучше, чем изматывающая зависимость.
Он способен позаботиться о себе, когда отношения становятся разрушительными и мучительными, он может пережить расставание с клиентом, несмотря на большую проделанную совместную работу и эмоциональную связь между ними, он уверен, что останется жив после этого и это переживание расставания в принципе возможно.
Более того, забота о себе и расставание и для терапевта означают печаль и потерю, но это лучше, чем мучительная созависимость без будущего и страдания вины и обиды. Тот же Кристалл говорит, что для каждого человека есть свой предел того, что он может проработать через печаль и горевание.
И очень важно, чтобы этот «предел возможностей» у терапевта был шире, чем у клиента. «Предел переработки» может меняться в течение жизни, расширяться вместе с личностным развитием и внутренним взрослением.
Признавая свое бессилие помочь клиенту так, как он хочет именно сейчас, сообщая ему о своей готовности остановиться в заведомо проигрышной игре с болезнью и пережить печаль расставания, мы показываем клиенту путь развития и сообщаем ему о возможной поддержке на этом пути от нас, как от тех, кто уже это сделал.
На этом основан принцип получения помощи от тех, кто уже «это сделал» заложенный в программе «12 шагов», которая на сегодня остается самой эффективной среди немедикаментозных проектов лечения зависимых, в первую очередь химически.
Зависимость – единое личностное расстройство, поэтому этот же принцип «работает» и в лечении эмоциональной зависимости.
Таким образом, переживание и принятие своего бессилия, восстановление принципа реальности и проработка отрицания болезни, проживание печали и расставания с объектом зависимости – самые важные моменты в лечении зависимости и выздоровлении.
Осталось сказать, когда и как мы сообщаем нашему клиенту о своем бессилии. Признание своего бессилия – это терапевтическое воздействие. Это не отреагирование терапевтом на клиента своего отчаяния, гнева, страха, обиды или вины, сколько бы этих чувств терапевт не накопил за время своих «спасательских» действий. Оно производится если терапевт и клиент прошли фазу сделок и дальнейшая работа – лишь ее затягивание.
Оно так же уместно, когда клиент настаивает на своем манипулятивном требовании, противоречащим принципу реальности.
Некоторые терапевты готовы признать себя бессильными, как только сталкиваются с непониманием того, чего от них хочет клиент, или когда взаимодействие приобретает патологические формы и терапевт чувствует вину или злость, не очень понимая их источник.
В этих случаях терапевт, которого обучили использовать свои чувства в работе, оказывается сначала в растерянности, а потом пытается с ней справиться либо с помощью агрессии, либо с помощью вины. Ни то, ни другое не приносит желаемого результата, поскольку во-первых, является однополярным реагированием, а во-вторых, не «попадает» комплементарно в феноменологию зависимости клиента.
В этих случаях сообщение о своем бессилии становится аффективным отреагированием терапевта, прерывающим контакт, а не терапевтическим шагом, и «переводится» клиентом как «пошел вон» или «сам дурак». Заявление о своем бессилие в таких случаях – просто бегство из контакта. Это прерывание контакта агрессией или виной вместо завершения его грустью о невозможности изменить объективную реальность жизни и отношений, это невыполнение терапевтом своей работы и основание вернуть деньги.
Полезным завершением работы, которая зашла в тупик, может быть сообщение клиенту о своей невозможности улучшить состояние клиента, ничего не меняя в ситуации или самом себе, и предложение остановиться в работе до тех пор, пока клиент не исчерпает надежду на «сделки» и не будет готов что-то менять. Понятно, что продолжить поиск «манипуляций» клиент может с любым другим терапевтом.
Итак, мы видим, что в основе зависимых отношений (в том числе и терапевтических), лежит внутриличностное расщепление (недоступность целого спектра чувств), что лишает возможности осваивать и новое поведение, отсутствие внутреннего контакта между «беспомощной» и «взрослой» «частями» личности.
Следствием этого является более или менее жесткая фиксация «психологических» ролей, переживание источником любого своего состояния партнера (или химического вещества), а не себя. Основным следствием этого становится «выученная беспомощность» зависимого человека, устойчивое представление о себе как о «жертве обстоятельств или дурного обращения», установка «меня мама в детстве не любила, поэтому я такой», что лишает инициативы и интереса к возможным изменениям в самом себе, а именно это мы и называем в терапии безответственностью.
Лучше с самого начала внедрять системный регулярный менеджмент. Такой подход в будущем позволит избежать очень многих проблем, связанных с эффективным развитием и управляемостью компании, а не только конфликтов между совладельцами бизнеса. Таким образом, стратегический менеджмент – необходимый элемент системы управления .
Итак, все собственники бизнеса должны вложить какой-то вклад в уставный капитал. Начальные инвестиции для создания бизнеса могут быть не обязательно денежными. В уставный капитал помимо денег могут быть внесены и другие активы, причем как материальные (например, основные средства) так и нематериальные (они так и называются – нематериальные активы).
Я убежден на 100%, что самый лучший вариант, когда все совладельцы бизнеса вносят в уставный капитал именно денежные средства, а не какие-то другие активы. Идеальный вариант – они все вносят в уставный капитал равные суммы денег, причем в одинаковой валюте . В таком случае вероятность возникновения в будущем конфликтов между бизнес-партнерами минимальна.
Кстати, данное примечание относится не только к уставному капиталу, но и к последующим возможным инвестициям учредителей.
Психология человека так устроена, что не многие из нас способны совладать с чувством зависти. Логически мы все понимаем, что тот, кто больше вложил в бизнес, и должен больше получать дивидендов . Но когда доходит дело до дележки пирога, то мы автоматически начинаем сравнивать, кто сколько получает.
При этом, чем больший пирог приходится делить, тем больше чувство зависти. Когда делится небольшая сумма, то и разница в абсолютном выражении получается несущественной. Если же речь идет о распределении очень большой прибыли, то разница в дивидендах, естественно, становится очень значительной. В процентах она остается точно такой же, но в абсолютном выражении становится очень заметной.
Если же все совладельцы вложил в бизнес абсолютно одинаковые доли, то причин для зависти уже не будет. Хотя даже и это условие в будущем не гарантирует отсутствия конфликтов между акционерами (см. причину №3).
В том случае, когда бизнес-партнеры вносят в уставный капитал "разношерстные" активы вероятность возникновения в будущем конфликтов очень высока.
Приведу пример. Три бизнес-партнера решили создать новый бизнес с нуля. Один внес денежные средства, другой основное средство (грузовик), а третий нематериальный актив (лицензия на ведения определенного вида деятельности). На момент создания бизнеса все считали, что их доли равны, и каждый сделал одинаковый вклад в уставный капитал.
Через несколько лет этот стартапа вырос в достаточно известную в своей отрасли компанию. Тот, кто вкладывал в бизнес деньги, в какой-то момент времени решил, что его вклад был более существенным, чем у других. Кроме того, поскольку не была изначально достигнута договоренность о системе оплаты труда и распределения прибыли (см. причину №3) он пришел к выводу о том, что теперь этот бизнес должен на 100% принадлежать ему.
В общем, выражаясь простым языком, он решил кинуть своих бизнес-партнеров. Втихаря он открыл новое юридическое лицо, оформил на него лицензию и стал работать через него, взяв себе всех клиентов, сотрудников, основные средства (с какого-то момента новые внеоборотные активы стал приобретать на это новое юрлицо) и т.д.
Нужно еще упомянуть о том, что с какого-то момента времени он, пользуясь тем, что являлся генеральным директором, стал мухлевать с прибылью и с дивидендами. Как и в других компаниях малого и среднего бизнеса, управленческий учет в этой организации отличается от бухгалтерского .
К сожалению, даже если собственники внесли в уставный капитал равные суммы денег, это еще не гарантирует отсутствия в будущем конфликтов между ними. Это связано с тем, что очень часто они заранее не прорабатывают еще один очень важный вопрос – систему оплаты труда и распределения прибыли между владельцами бизнеса.
Причина №3. Нет четкой системы оплаты труда и распределения прибыли у владельцев бизнеса
Даже если бизнес-партнеры вложили в бизнес абсолютно равные суммы денег (а не каких-то других активов), то в и этом случае возможно возникновение между ними конфликтов. Это связано с отсутствие договоренностей по системе их оплаты труда и распределению прибыли.Очень часто при создании нового бизнеса собственники на самом деле выступают в двух ролях: владельцы и сотрудники компании. При этом они договариваются только о распределении прибыли в соответствии с начальными вложениями каждого, но никак не прорабатывают вопрос оплаты труда каждого из них.
Проблема здесь может возникнуть вот в чем. Может получиться так, что кому-то из них может показаться, что он (или они) работают и вносят гораздо больший вклад в развитие компании, чем другие, а значит он (или они) должен больше получать.
Для того чтобы минимизировать вероятность возникновения такой проблемы нужно совладельцам бизнеса изначально договориться о системе оплаты. Труд всех бизнес-партнеров, которые будут принимать самое непосредственное участие в оперативной работе компании, должен оплачиваться.
Даже если пока у компании нет прибыли и в ней работают только бизнес-партнеры без наемных сотрудников, то и в этом случае сразу же должна действовать система оплаты труда. Очевидно, что в начале никаких выплат может и не быть, но это не значит, что не должна начисляться заработная плата тем, кто непосредственно работает в компании. Выплачиваться она может и потом, когда компания заработает прибыль и финансовый поток, необходимый для этих выплат.
Логика здесь очень простая. Если бы вместо бизнес-партнеров их функции выполняли наемные сотрудники, они же не делали бы это бесплатно. Так почему же владельцы, выполняя определенные оперативные функции в компании, не должны за это ничего получать?
То, что они являются совладельцами бизнеса, не отменяет того, что они являются сотрудниками компании. Никто из сотрудников компании (в том числе и бизнес-партнеры) не должны работать бесплатно.
Итак, в самом начале нужно спроектировать организационно-функциональную структуру компании, которая, кстати, должна соответствовать ее стратегии, которую также следует разработать еще до создания компании.
Для каждой должности нужно прописать функционал и определить систему оплаты труда, которая может состоять как из постоянной, так и из переменной части. Затем нужно распределить должности между бизнес-партнерами и в будущем начислять заработную плату каждому из них в соответствии с должностями.
Плюс к оплате труда, которую будут получать бизнес-партнеры в качестве сотрудников, они естественно будут получать и свою долю прибыли, определяемую в соответствии с начальными вложениями в уставный капитал компании.
Следует отметить, что данная работа по распределению должностей между бизнес-партнерами сможет показать смогут ли они сейчас договориться и в дальнейшем это делать. Ведь у разных должностей может быть разный уровень оплаты труда и это является нормальным.
Если в самом начале начнутся споры, в том числе потому, что кто-то из бизнес-партнеров в качестве сотрудника компании будет получать больше чем другие, то совместный бизнес лучше и не начинать.
Кто-то может возразить, сказав, что такой подход к организационному проектированию и определению уровня оплаты труда не подходит для стартапа, в отличие от уже действующей компании. Ведь в стартапе всем приходится заниматься всем, поскольку по началу штат не может быть полностью укомплектован.
В этом то как раз и заключается принципиальная ошибка. Никто не утверждает, что в стартапе на каждую должность нужно брать отдельного человека. Безусловно в начале просто не будет такого объема работы. Это значит, что бизнес-партнеры в самом начале могут занимать (по факту, а не юридически) сразу несколько должностей и выполнять достаточно широкий функционал.
Кстати, то что, что они будут занимать сразу несколько должностей, вовсе не означает, что суммарный уровень их оплаты труда будет очень большим, поскольку объем работы на каждой должности пока будет небольшим.
Со временем по мере роста объема работ количество должностей, которые они занимают, будет сокращаться до тех пор, пока каждый из бизнес-партнеров не будет занимать только одну должность. Все остальные должности будут занимать наемные сотрудники.
Если кто-то из бизнес-партнеров вообще никак не будет участвовать в оперативной работе компании, то он и не должен получать никакой заработной платы. Он будет получать только свою долю от прибыли и все. В таком случае и не будет споров и взаимных упреков в том, что кто-то работает больше, а получает как все остальные или даже меньше.
Причина №4. Профессиональные знания, навыки и эффективность владельцев бизнеса
Я здесь ни в коем случае не хочу развивать модную сейчас тему о том, что владельцы разрушают свои бизнес, не уступая место профессиональным менеджерам на определенном этапе развития компании. Я убежден в том, что если владельцы постоянно занимаются саморазвитием, то никакие так называемые "профессиональные" менеджеры не способны так развить компанию, как это сделают ее владельцы.Я знаю не мало примеров, когда именно владельцы, создавшие бизнес с нуля, развивали его до очень больших масштабов и вполне успешно справлялись с этой задачей без всяких МБАнутых товарищей.
Но, тем не менее, если владельцы компании понимают, что кто-то из них (или они все) уперся в какой-то потолок в саморазвитии и не хочет дальше самосовершенствоваться, то в таком случае можно действительно подумать о том, что в интересах компании лучше уступить свое место сотрудника (а не владельца!!!) компании наемному менеджеру.
Справедливости ради нужно отметить, что я сам не раз наблюдал такие ситуации, когда владельцы компании, создав свой бизнес с нуля и развив его до немалых масштабов, становятся тормозом в дальнейшем развитии компании.
Если это действительно так, то, во-первых, в этом нужно честно признаться самому себе и своим бизнес-партнерам. Во-вторых, нужно выбрать один из двух возможных вариантов, которые позволят компании и дальше эффективно развиваться.
Если бизнес-партнер не хочет выходить из оперативного управления компаний (как совладельца бизнеса из стратегического управления компанией его в любом случае никто не исключает), то в таком случае ему нужно активно заняться саморазвитием. Для этого вовсе не обязательно записываться на курсы MBA.
В общем, при желании всегда можно найти способ для саморазвития и самосовершенствования.
Если же бизнес-партнер не хочет заниматься дальнейшим саморазвитием, но при этом его профессиональные знания и навыки уже не позволяют в дальнейшем эффективно работать, то в таком случае и правда лучше уступить свое место наемному менеджеру, обладающему всеми необходимыми параметрами.
Если этого не сделать, то высока вероятность появления у бизнес-партнеров взаимных упреков в непрофессионализме. Кроме того, это действительно может негативно сказаться на развитии компании и заработке всех бизнес-партнеров. Кстати, перестав быть сотрудником компании, вполне возможно, что такой бизнес-партнер будет зарабатывать больше, чем раньше.
Да, он лишится заработка как сотрудник, но его заработок как совладельца может стать больше за счет роста прибыли компании.
Следует обратить внимание на то, что перед отходом от оперативного управления желательно в компании внедрить эффективную систему владельческого контроля . Это необходимо сделать особенно в том случае, когда все совладельцы бизнеса захотят уступить свои позиции наемным менеджерам.
Причина №5. Отсутствие заранее проработанных сценариев выхода из бизнеса
Наконец последней из основных причин возникновения серьезных конфликтов между бизнес-партнерами может быть отсутствие договоренностей между ними о том, как они будут выходить из бизнеса, если кто-то захочет это сделать.Нормальной практикой является договоренность о том, что преимущественное право выкупа доли совладельца компании имеют его бизнес-партнеры.
Конечно же, даже такая договоренность не гарантирует полного отсутствия конфликтов, поскольку оценка бизнеса, мягко говоря, не однозначный процесс. Тот, кто захочет выйти из бизнеса, будет заинтересован в более высокой оценке, а его бизнес-партнеры наоборот в более низкой.
Но все-таки подобные договоренности будут способствовать более цивилизованному выходу бизнес-партнера из владельцев компании.
При любых обстоятельствах лучше заранее прописать все возможные сценарии выхода из бизнеса, в том числе и полной продажи компании всеми бизнес-партнерами. В противном случае могут возникнуть конфликты, которые могут привести к тому, что контроль над бизнесом вообще может быть потерян или к тому, что все бизнес-партнеры потеряют на продаже своей компании.
Итак, в данной статье описаны основные пять причин, которые могут приводить с существенным конфликтам между бизнес-партнерами. Если изначально устранить все эти причины (или минимизировать степень их влияния), то в будущем можно обеспечить эффективное развитие компании.
Брачное соглашение - психологическое содержание
На формирование внутрисемейной коммуникации большое влияние может оказывать «брачное соглашение». Данное понятие предложено психодинамическим подходом, где традиционно уделяется большое внимание неосознаваемым или плохо осознаваемым элементам поведения. П. Мартин и К. Сэйджер рассматривают «супружеский контракт (соглашение)» как неоформленный индивидуальный договор, включающий надежды и обещания, которые приносит каждый из партнеров, вступающих в брак. Это представления индивида о том, как должен вести в себя в семье он сам и как должен вести себя супруг. Оно может касаться всех аспектов семейной жизни, включая внесемейные контакты, карьеру, физическое здоровье, деньги и т. д. Например, брачное соглашение со стороны жены может иметь следующее содержание. Хороший муж должен отличаться крепким физическим здоровьем - это важно, так как возможно, она связывает крепкое здоровье со способностью справляться с жизненными трудностями, а может, просто ее пугает необходимость ухода за больным. Он должен зарабатывать столько денег, чтобы обеспечить ей определенный уровень жизни, например такой, какой был в доме ее родителей. Он должен занимать определенное место на служебной лестнице и т. п. Муж также имеет свои представления о том, что должна делать его жена, с кем она может общаться, как относиться к работе и т. п. Это соглашение имеет взаимный характер, поскольку содержит то, что каждый предполагает дать и что хочет получить.
Важно подчеркнуть, что супружеское соглашение в большинстве случаев не является договором в прямом смысле слова - супруги могут никогда не проговаривать друг другу вслух свои ожидания, но при этом они ведут себя так, как будто каждый из них этот договор одобрил и подписал.
Супружеское соглашение может быть:
сознательным и вербализованным;
сознательным и невербализованным;
неосознаваемым.
Отдельные элементы индивидуальных соглашений определяются желаниями и потребностями индивидов. Потребности могут быть здоровыми и реалистическими или невротическими и конфликтными. В случае, когда брачное соглашение базируется на невротических потребностях, создаются конфликтные ожидания относительно партнера: индивид может, например, стремиться к независимости и ждать защиты и заботы о себе со стороны партнера. Супружеское соглашение при этом обычно неосознаваемо.
Неосознаваемые и внутренне конфликтные брачные соглашения препятствуют формированию внутрисемейной коммуникации.
При гармоничном супружестве ожидания супругов относительно поведения друг друга совпадают, в этом случае «договор соблюдается», например, муж ожидает от жены послушания и заботы о нем и готов материально обеспечивать семью. Жена ждет от мужа обеспечения материального достатка и готова заботиться о нем и слушаться его.
В случае дисгармоничного супружества у супругов присутствует ощущение, что «договор не соблюдается». При этом брачное соглашение обычно не бывает вербализованным, а чаще всего оказывается неосознаваемым. Это может иметь место в том случае , если взаимные ожидания партнеров слишком различны, например, муж ожидает заботы о нем, а жена ожидает помощи по хозяйству; либо в случае, когда брачное соглашение одного или обоих партнеров базируется на невротических потребностях.
Вследствие того, что каждый ведет себя иначе, чем от него ждут, возникает ощущение обмана и чувство беспокойства.
П. Мартин и К Сэйджер считают, что работа с дисгармоничной супружеской парой может базироваться на «супружеском соглашении». Сначала каждый из партнеров в отдельности должен осознать свои требования и желания, направленные на другого, и вербализовать их. Затем следует проработать индивидуальные соглашения так, чтобы они стали логически непротиворечивыми, т. е. исключить конфликтные желания и нереалистичные требования к партнеру. На последнем этапе осуществляется работа по взаимному согласованию брачных отношений: партнеры вместе выясняют, чем могли бы поступиться в своих требованиях друг к другу и какие пожелания партнера могли бы выполнить. Таким образом, из плохо осознаваемых желаний и претензий должно быть сформулировано действительное «супружеское соглашение», содержание которого известно каждому из партнеров и которое они оба готовы соблюдать.
Таким образом, «супружеское соглашение» - это ожидания партнеров в браке относительно друг друга, которые в случае их неосознанности и невербализованности могут препятствовать формированию внутрисемейной коммуникации.
Основные виды брачных сценариев
Идея «сценарного подхода» также возникла в психодинамическом направлении и связана с именем Э. Берна. В его понимании «сценарий» (или «скрипт») - это некая имеющаяся у индивида программа, в соответствии с которой он строит свою жизнь. «Сценарий» формируется в детстве на основе опыта жизни в родительской семье и «родительского программирования». «Родительское программирование» по Э. Берну - это косвенные указания, которые родители дают своим детям, по поводу целей и смыслов жизни, места в ней других людей, по поводу контактов с противоположным полом и т. д., т. е. по поводу всего многообразия жизненных проявлений. Эти указания лишь частично передаются по вербальному каналу. Большое количество информации передается невербально, с помощью мимики, жестов, поддерживающего или осуждающего поведения родителей в различных ситуациях.
Формирующиеся таким образом «жизненные сценарии» по большей части неосознаваемы, так как усваиваются детьми в том возрасте , когда их интеллектуальные способности и критичность еще чрезвычайно слабы.
Дальнейшие теоретические и практические исследования в психодинамической парадигме привели к идее о существовании «брачных сценариев». «Брачный сценарий» - это существующее у индивида, чаще всего неосознаваемое представление о том, как должны развиваться его отношения в супружестве. Считается, что развитие отношений индивида в браке и его поведение с супругом в значительной степени обусловлено неосознаваемой тенденцией к повторению моделей семьи своих родителей или отношений с ближайшими родственниками (сиблингами).
Родительская модель. В соответствии с этой моделью индивид обучается супружескому поведению на основе идентификации с родителем своего пола. Родитель противоположного пола также играет большую роль в этом процессе: на основании его поведения строится представление о том, как должен вести себя партнер. Формы родительских отношений становятся для индивидуума эталоном взаимоотношений в семье.
В супружестве каждый из партнеров пытается приспособить свои реальные отношения с супругом к своим внутренним представлениям. Нередко под влиянием влюбленности партнеры проявляют уступчивость, частично отказываясь от своей программы, что порождает внутренний конфликт. Но через некоторое время внутренняя программа дает о себе знать, у индивидуума наблюдается тенденция к возврату на запрограммированный путь. Это порождает супружеские конфликты в том случае, если поведение партнеров отклоняется от их программ. Таким образом, гармоничные отношения в супружестве становятся возможны только в том случае, если партнер своей внутренней программой напоминает родителя противоположного пола. В психодинамическом подходе считается, что подобные программы поведения имеют тенденцию передаваться из поколения в поколение , причем повторяется не только выбор партнера, но и ошибки и проблемы родителей.
1. Ребенок учится у родителя своего пола супружеской роли, безоговорочное принятие которой выгодно и удобно, тогда как отказ от нее лишает уверенности в себе и способствует возникновению неврозов.
Модель родительской семьи определяет в основных чертах модель семьи, которую создают дети, например, ребенок из патриархальной семьи будет стремиться к реализации патриархальной модели в своей семье. В браке партнеров из противоположных по модели семей будут наблюдаться конфликты и борьба за власть.
Образ родителя противоположного пола существенно влияет на выбор партнера по супружеству. Если этот образ был положительным, то выбор партнера, подобного родителю, создает предпосылки для гармоничного супружества. Если же роль родителя в семье была отрицательна и ребенок не мог ее принять, то партнер с подобными характеристиками становится источником негативных эмоций. В этом случае индивид ищет партнера с другими характеристиками. Однако такой выбор является источником внутреннего конфликта - индивид чувствует, что с некоторыми особенностями партнера он не может смириться.
В соответствии с этим подходом супружеские связи могут быть комплиментарными, частично комплиментарными и некомплиментарными. Комплиментарность означает, что каждый из партнеров хочет делать то, чего другой делать не хочет. Партнеры взаимно дополняют друг друга. Например, один хочет главенствовать, а другому нравиться подчиняться; один хочет проявлять заботу, а другой любит быть объектом заботы и т. п.
Комплиментарный брак
- это такой союз, в котором каждый из супругов занимает то же положение, которое он имел по отношению к братьям и сестрам в родительской семье.
Так, например, мужчина, который был старшим братом и имел сестру (или сестер), научился обращаться с девочками, чувствует себя ответственным за них, помогает им. Если его жена также имела старшего брата, она легко приспосабливается к главенствующему положению мужа, принимает его заботу и помощь. Роли обоих супругов дополняют друг друга. Столь же комплиментарным будет союз, в котором жена была старшей сестрой, а муж был младшим братом. Их ожидания по поводу поведения друг друга также будут совпадать, хотя они будут играть другие роли в своей семье: руководящую роль займет жена, а муж будет ей подчиняться.
Частично комплиментарный брак возникает в том случае, когда один или оба партнера имели в родительской семье несколько типов связей со своими братьями и сестрами, из которых хотя бы одна совпадает с таковой у партнера.
Некомплиментарный брак имеет место, когда супруги занимали одинаковое положение в родительской семье, например оба были старшими детьми. В этом случае в семье каждый из них будет претендовать на лидерство; положение еще больше усугубится, если каждый из них имел только сиблингов своего пола и, соответственно, не имел опыта общения с противоположным полом. Браки, заключающиеся между индивидами, которые были единственными детьми в родительских семьях, чаще всего также оказываются некомплиментарными.
Таким образом, «брачные сценарии» - это сформированные в раннем возрасте неосознаваемые программы поведения в соответствии с которыми индивид выстраивает свою семейную жизнь. Они могут как способствовать адаптивному поведению в браке, так и препятствовать ему. В последнем случае психологическая работа направлена на их осознание и коррекцию.
Типы психологических отношений в браке
Ранее описанные виды браков (комплиментарные, частично комплиментарные и некомплиментарные) можно рассматривать и как определенные жизненные сценарии, и как соответствующие типы отношений в браке. То же самое относится и к другим типам брачных отношений: в связи с их устойчивостью и повторяемостью (в случае смены партнера), их можно одновременно рассматривать и как «брачные сценарии».
В психоаналитическом подходе предлагается выделение определенных типов личности и их возможных комбинаций, удачных и неудачных для супружеской жизни. При этом выделяемые типы личности не являются типами в прямом смысле этого слова - они представляют собой не столько констелляции личностных черт, сколько описание устойчивых способов поведения с брачным партнером. Вот какую классификацию предлагают специалисты.
Партнер, ориентированный на равноправие, ожидает равных прав и обязанностей.
Романтический партнер ожидает душевного согласия, хочет создать крепкие узы любви, большое значение для него имеют сентиментальные символы. Чувствует себя обманутым, когда партнер отказывается играть с ним в эти романтические игры.
Родительский партнер с удовольствием заботится о другом, воспитывает его.
Детский партнер привносит в супружество некоторую спонтанность, непосредственность и радость, но, вместе с тем, приобретает власть над другим путем проявления слабости и беспомощности.
Рациональный партнер следит за проявлением эмоций, точно соблюдает права и обязанности. Ответственный человек, трезв в оценках. Хорошо приспосабливается к жизни, несмотря на то, что партнер не ведет себя таким же образом. Может ошибаться относительно чувств своего партнера.
Товарищеский партнер хочет быть сотоварищем и ищет для себя такого же спутника, с которым мог бы разделить повседневные заботы, прожить жизнь. Не претендует на романтическую любовь и принимает как неизбежное обычные тяготы семейной жизни.
Независимый партнер сохраняет в браке определенную дистанцию по отношению к своему партнеру. Стремится избежать излишней интимности в отношениях и хочет, чтобы партнер с уважением относился к этим его требованиям.
оба партнера принадлежат к родительскому типу;
оба партнера принадлежат к детскому типу;
один партнер родительского или детского типа, другой - независимого типа;
один партнер романтического типа, другой - равно нравного, рационального, независимого или детского типа.
Брак партнеров романтического типа представляет собой напряженный и недостаточно стабильный союз, поскольку романтические отношения с течением времени постепенно тускнеют, и оба партнера могут начать искать их в других связях вне брака. Если попытаться провести какие-либо параллели с воззрениями других авторов, то можно сказать, что это брак партнеров, не достигших стадии зрелой любви.
Другие ученые психодинамического направления описывают следующие неконструктивные типы взаимоотношений, связанные с личностными особенностями партнеров:
жена имеет романтическо-истерический тип, страдает от недостатка внимания и ласки, а муж холоден, имеет психастенический склад характера;
муж ищет в жене мать , которая постоянно заботилась бы о нем;
оба партнера зависимого типа;
оба партнера (или один из них) с паранойяльной психикой.
Супруги испытывают глубокое разочарование. Жена начинает критиковать молчаливое и «бесчувственное» поведение мужа. Она чувствует себя непонятой, эмоционально неудовлетворенной, в результате чего старается спровоцировать скандал или нападает на мужа. Муж воспринимает излишне эмоциональное поведение своей жены как неприемлемое, ее склонность к драматизации и «скандальное» поведение его утомляют. Брак переходит из разряда «доброго родителя» и «доброго дитя» в разряд «холодного родителя» и «несносного ребенка».
Нередко в таком браке поведение мужа может подкреплять истеричное поведение жены, изначально незначительно выраженное. Это бывает в тех случаях, когда эмоциональная холодность мужа явно выражена, он педантичен и склонен к рассуждениям вместо решительных действий. Обычно он остается равнодушным к попыткам жены вовлечь его в совместную деятельность, настроен иронично или враждебно, пока агрессивное или истерическое поведение жены не вынудит его к кооперации. Жена может рассчитывать на исполнение своих желаний или добиться от мужа сотрудничества только в тех случаях, если устроит ему истерику. Таким образом, ее истерическое поведение закрепляется.
Муж, который видит в своей жене мать («пассивно-зависимый муж и доминирующая жена»). Можно, вероятно, говорить о том, что характер взаимоотношений в подобном браке напоминает описанный в предыдущем варианте, только супруги в нем меняются ролями. Здесь мужчина обычно характеризуется недостаточной личностной и эмоциональной зрелостью. Он отличается повышенной эмоциональной чувствительностью, требует к себе внимания и заботы, традиционно мужские черты в поведении у него не сильно выражены. Женятся они обычно по любви в очень молодом возрасте, еще до того, как способны сами обеспечить свою семью. Сомнения по поводу собственной мужественности разрешаются выбором такой жены, которая способна взять на себя проблемы мужа . Обычно он выбирает женщину, не стремящуюся к традиционной женской роли и плохо чувствующую себя в зависимом положении; она же выбирает мужа, которого легко подчинить себе. Поведение такой женщины напоминает материнское - она надежна, последовательна и терпелива.
В случаях конфликтов жена старается подавить мужа. Реакцией мужа является «пассивно-агрессивное поведение» и депрессия.
У жены неспособность добиться от мужа того, чего она хочет, вызывает враждебность и раздражительность.
Сначала мужа привлекает самостоятельность жены, он хочет воспользоваться ее силой. Жена помогает ему в работе и продвижении по службе. Но по мере того как он обретает финансовую самостоятельность и первоначальная романтическая окраска отношений с женой тускнеет, он находят себе любовницу, как правило, похожую по личностным характеристикам на жену. Часто он стремится жениться на любовнице, которая в браке ведет себя так же, как первая жена.
Враки с двусторонней зависимостью. В этом браке оба партнера зависимы и незрелы. Оба мечтают о любви, при этом каждый из них думает, что дает в супружестве больше, чем получает. В случаях конфликтов у обоих доходит до приступов бешенства, оба ведут себя, как дети. Ни один не стремится проявить интерес к проблемам другого.
Паранойяльные супружеские отношения. В подобных брачных отношениях один из партнеров, как правило, унижает и подавляет другого, преследуя его своими подозрениями. Оба имеют невысокую самооценку и низко оценивают партнера, но продолжают жить друг с другом, так как наличие именно такого партнера служит психологическим оправданием их стиля жизни. Такой брак может рассматриваться как садо-мазохистский союз, описанный Э. Фроммом. Существуют разные варианты таких браков.
Муж с паранойяльными проявлениями и жена со склонностью к депрессии. В этом браке участвуют злобный, подозрительный и ревнивый муж, потерявший мужское достоинство, и жена с пониженной самооценкой, позволяющая обвинять себя, так как считает, что не найдет себе никого лучше. Часто муж напоминает ей ее отца, который не признавал ее, или отказался от нее.
Муж со склонностью к депрессии, жена со склонностью к паранойяльному поведению. Ревнивая жена выбирает мужа, склонного к депрессии. Подозрительность жены служит мужу оправданием того, что он не должен стремиться к контактам с окружающими, внешним миром, который кажется ему угрожающим.
симметричный;
комплиментарный;
метакомплиментарный.
В симметричном браке оба супруга имеют равные права, никто из них не подчинен другому . Проблемы решаются путем соглашения, обмена или путем компромисса. В комплиментарном браке один из партнеров подчиняется другому: один дает распоряжения, другой ожидает совета или инструкции. В метакомплиментарном браке ведущее положение достигается одним из партнеров за счет манипулирования другим: он реализует собственные цели путем подчеркивания своей слабости, неопытности, неумелости или бессилия.
Существуют и другие типологии взаимоотношений в браке, построенные по различным основаниям в зависимости от того, на чем сконцентрирован интерес исследователя. Работая с конкретной семьей, имеющей проблемы во взаимоотношениях, можно опираться на любую, наиболее подходящую в данной ситуации классификацию. Использование психоаналитических классификаций в большей степени предполагает работу с внутриличностными конфликтами одного из супругов (в более редких случаях - обоих супругов). Использование других классификаций, в которых выделяются адаптивные и неадаптивные типы, скорее ориентирует на замену менее адаптивных вариантов взаимодействия более адаптивными.
Таким образом, типы браков представляют собой, по сути, различные варианты внутрисемейных коммуникаций.
Типы сексуальных отношений в браке
В литературе, посвященной данной теме, описывается несколько типов сексуального поведения мужчин и женщин. Можно выделить следующие типы сексуального поведения мужчины.
Стабилизирующийся тип. Для мужчины со стабилизирующимся типом сексуального поведения секс является способом разрядки накопившегося напряжения. Сексуальное напряжение отвлекает, мешает какому-то важному делу. Сексуальность обеспечивает наилучший фон для иной деятельности (например, данный тип поведения был характерен для Наполеона).
Игровой тип. Мужчина этого типа сочетает в себе сексуальное и романтическое начало. Само интимное общение реализуется как радостное творчество, игра (например Казакова).
Стандартный тип. Мужчина стандартного типа секс рассматривает как обязанность. У него нет ярко выраженного сексуального желания, но есть задача соответствовать требованиям жены. Структура сексуального общения стандартна.
Гениталъный тип. Он характерен для мужчин со сниженным интеллектом. Для них сексуальное поведение определяется лишь физиологией, половым инстинктом. Такой человек является, образно говоря, «пленником своих гениталий» (например хронические алкоголики, насильники).
Женщина-мать. Такая женщина бессознательно стремится играть роль матери. Для нее характерно стремление опекать, властвовать. Она может бессознательно увлекаться и выбирать в партнеры мужчину-неудачника, больного. Слабость мужчины стимулирует ее сексуальность.
Женщина-женщина. Внутри этого типа выделяется д. варианта поведения:
б) пассивный тип. Женщина пассивного типа в качестве идеала выбирает сильного мужчину, которому она хочет бездумно подчиняться. Характерные фантазии связаны с сюжетом, где мужчина овладевает ею. Предпочитает напористых, решительных, агрессивных мужчин, в поведении которых содержатся признаки насилия.
Женщина-дочь. Идеальным мужем для такой женщины становится мужчина старше ее, с богатым жизненным опытом, который хорошо ориентируется в житейских ситуациях. Женщина, выбирая такого мужчину, хочет чувствовать себя молоденькой, слабой, ведомой. В сексе эти женщины знания ценят больше активности.
Мужчина-отец. Такой мужчина испытывает потребность покровительствовать, любит опекать, ищет подчинения и зависимости себе.
Он элегантен, имеет богатый сексуальный опыт, красиво ухаживает. Невысокий сексуальный потенциал компенсируется умело подобранной интимной обстановкой. В поведении женщин он ценит способность полностью отдаваться, быть наивной и слабой. Женщина должна им восхищаться, испытывая постоянную благодарность. Она не имеет право менять поведение на более активное и самостоятельное.
Мужчина-мужчина. Здесь также выделяется активный и пассивный типы:
б) пассивный тип. Такой тип мужчин стремится к сильной, независимой женщине. Подсознательно его влечет к мужеподобной женщине (в женщинах привлекает сила, атлетическое телосложение, высокий рост, авторитарное поведение). Он готов подчиняться, быть объектом выговоров, претензий.
Мужчина-сын. Для такого типа мужчин характерны несамостоятельность, желание подчиняться, капризность, незрелость поступков, зависимость от женщины, хрупкость, нерешительность.
Опасность ожидает ту пару, где совпадают однозначные типы (например, союз «женщина-дочь» и «мужчина-сын» будет негармоничным, так как каждый из партнеров будет ожидать инициативы от другого, желая получить опеку и покровительство).
Рассматривая различные типологии сексуального поведения партнеров в браке, можно сделать вывод, что линии сексуального поведения в значительной степени определяются особенностями личности партнеров. В связи с этим, конфликты в сексуальной сфере способны породить конфликты во всех сферах жизни семьи.
Loading...